Черный талант

«Среди наиболее жестоких надзирателей лагеря смерти Биркенау было немало женщин.

Согласно экспертным подсчетам, десятую часть персонала концлагерей составляли женщины, и к концу 1944 года их число приблизилось к цифре в 3500–4000 человек. Многие из них добровольно устраивались в охранную структуру. Работа в системе СС прельщала молодых немок возможностями карьерного роста и высокой заработной платой.

…Одной из таких печально известных надзирательниц стала Ирма Г*. В 1943–1945 годах она занимала должность старшего надзирателя лагеря. В свои двадцать с небольшим лет девушка отличалась неимоверной жестокостью по отношению к заключенным, за что получила прозвища — Светловолосый Дьявол, Прекрасное Чудовище, Ангел Смерти.

Она лично пытала узников, используя различные методы — от психологического устрашения до изощренных физических пыток. Ирма производила „случайный отстрел“ либо забивала жертв до смерти. Развлечения ради Ангел Смерти травила заключенных собаками, отбирала сотни людей для отправки в газовые камеры…»



Итак, все сходится. Остается посетить дом престарелых и добавить несколько деталей ко всей этой истории, после чего можно будет считать дело закрытым.





Глава 8




Утром следующего дня я направилась прямиком в дом престарелых, куда правнук Степана Александровича, по словам Светланы Семеновны, поместил своего деда. Перед тем как покинуть свою квартиру, я навела справки и узнала, что данное учреждение открыла некая тридцатисемилетняя Наталья Вербицкая, частный предприниматель. В небольшом интервью женщина говорила, что идея создать подобное заведение возникла у нее после разговора со своим дедушкой, который воевал еще на японском фронте. Наталья всегда мечтала сделать что-то для людей старше восьмидесяти лет, чтобы те не зависели от своих детей. До того как осуществить такой масштабный проект, Вербицкая работала в газодобывающей компании «Искра», где ей удалось накопить солидный капитал. На эти деньги она и взяла в аренду трехэтажный каменный коттедж площадью 500 квадратных метров. Первым постояльцем дома престарелых стала восьмидесятилетняя Нина Ивановна, которая заселилась в учреждение в сентябре 2014 года.

Я-то считала, что пансионат государственный, однако на деле оказалось, что в дом престарелых на набережной может поступить человек с любым уровнем материальной обеспеченности. Организация по своей сути благотворительная, условия содержания престарелых комфортные, потому что основательница учреждения заинтересована в том, чтобы старикам оказывалась медицинская помощь и были предоставлены хорошие условия для жизни. Отзывы о доме престарелых были самые восторженные: находящимся там людям предоставлялось качественное шестиразовое питание, делались медицинские процедуры, а еще имелось место для прогулок и отдыха. В свободное время старики играли в настольные игры, кто хотел — читал книги и смотрел телевизор. Сама Наталья Вербицкая утверждала, что за пожилыми людьми ухаживают неравнодушные люди, которые хотят сделать для стариков что-то полезное и важное. Что самое интересное, предпринимательница действовала себе в убыток: мало того что в доме престарелых был произведен ремонт, куплена мягкая мебель, оборудованы помещения для отдыха, так еще и плата за содержание стариков оказалась чисто символической. Как говорила Вербицкая, она хотела сделать свой дом престарелых доступным для всех пожилых жителей Тарасова, ведь у нас так много стариков, которые нуждаются в помощи и уходе, но не получают их вследствие отсутствия у них денежных средств.

Дом престарелых на набережной не имел ничего общего с богадельней, куда дети отдают своих стареньких родителей, чтобы те не мешали им жить. По своей сути учреждение чем-то напоминало санаторий, с тем отличием, что проживание в нем было не временным, а постоянным и доступным для любых постояльцев.

Конечно, содержать дом престарелых на собственные средства — задача трудная, однако благотворительная деятельность Вербицкой нашла отклик и у других состоятельных граждан Тарасова. Бизнесмены и предприниматели охотно перечисляли в фонд дома престарелых немалые суммы, благодаря чему появилась возможность обустроить жилые помещения для стариков, закупить хорошие продукты питания. Поначалу Наталья экономила на медицинском обслуживании — у дома престарелых не было постоянного врача, а все медикаменты закупались на аптечном складе. С питанием проблем не возникало — еду покупали в детском саду неподалеку и привозили ее пожилым постояльцам. Но со временем благодаря поддержке добровольцев в учреждении появился свой врач, питание стариков стало более разнообразным. Насколько я могла судить, в Тарасове подобное учреждение — единственное, государственные дома престарелых гораздо ниже по уровню ухода за постояльцами, и неудивительно, что дом престарелых на набережной пользуется такой популярностью.

В это заведение и поместил своего деда Сергей, о котором мне рассказывала Светлана Семеновна.

Дом престарелых я искала недолго — сразу поняла, что трехэтажное здание со свежевыкрашенными стенами — это как раз то, что мне нужно. Если выйти во двор дома, можно увидеть обустроенную набережную, а неподалеку от учреждения находится большой парк и березовая аллея. Да, на месте детей, пожилые родители которых нуждаются в особом уходе, я бы выбрала именно этот дом престарелых. Даже не верится, что у нас в Тарасове существуют подобные учреждения — я была настроена крайне скептически, всегда думала, что дом престарелых — это нечто вроде приюта для бомжей. Вроде как сдали детки своего надоедливого родственника в такую богадельню и забыли. Отделались, иначе говоря, — а со стариком будь что будет, помрет, ну и ладно. Я считала, что любящие дети никогда не станут избавляться от своих родителей подобным образом, а учреждения для стариков, где пожилые люди охотно общаются друг с другом, совершают неторопливые прогулки и играют в шахматы — не более чем фантазия западных режиссеров. Однако оказалось, что я была не права. Даже в нашем Тарасове, городе, не являющемся мегаполисом, существуют качественные дома престарелых, в которых условия содержания позволяют постояльцам чувствовать себя хорошо и жить, а не доживать свой век.

Когда я припарковала свою бежевую «девятку» на специально оборудованной стоянке возле здания, было около десяти утра. Калитка была закрыта, и я нажала на звонок. Раздалось пиликанье, дверь открылась, и я вошла в просторный двор с газонами и клумбами. На двери заведения тоже имелся звонок, и когда я позвонила, вежливый женский голос поинтересовался, кто я и какова цель моего визита.

— Доброе утро, — начала я. — Меня зовут Татьяна Иванова, я корреспондент газеты «Тарасовские вести». Я хочу написать репортаж, посвященный вашему дому престарелых, можно мне поговорить с кем-нибудь из администрации учреждения?

— Проходите, — все так же вежливо разрешили мне. Я толкнула дверь и вошла в просторный вестибюль, стены которого были покрашены в приятный светло-зеленый цвет, а возле большого окна стоял стол администратора. За современным компьютером сидела женщина лет сорока с короткими каштановыми волосами, постриженными под «каре». На лице — строгие очки в темной оправе, неброский скромный макияж, маскирующий морщинки, предательски выдающие возраст. Одета дама была в светлую блузку, застегнутую на все пуговицы, которую украшала маленькая серебряная брошка. При виде меня женщина улыбнулась и проговорила:

— Присаживайтесь, пожалуйста. Вы — не первый репортер, который пишет о нас статью, буквально неделю назад сюда приезжали корреспонденты из редакции «Современный Тарасов». Приятно, что наш дом престарелых вызывает такой интерес у печатных изданий!

— И это неудивительно, — заметила я. — Огромная редкость — такой дом престарелых, как ваш. Даже в крупных городах вроде Москвы или Санкт-Петербурга, я уверена, не слишком много учреждений, которые по-настоящему заботятся о людях, а не стараются заработать побольше денег. Если и существуют дома престарелых с комфортными условиями, медицинскими услугами и качественным питанием, попасть туда человеку с ограниченными материальными ресурсами почти невозможно. А вы действительно занимаетесь благородным делом. Если б я сама не видела своими глазами ваше учреждение, ни за что бы не поверила. Такое только в сказках бывает — чтобы кто-то жертвовал огромные финансы на благо других людей. Особенно в наши дни, когда большинством из нас движет жажда наживы и жадность.

— Мир не без добрых людей! — улыбнулась женщина. — И, если подумать, добро, равно как и зло, возвращается обратно. Когда человек делает что-то полезное и хорошее, совершенно не ища для себя выгоды, он и сам становится счастливым. Да и жизнь приобретает смысл — иначе зачем вообще существовать, если никому не можешь принести пользу? Мы ведь живем не только для того, чтобы спать, есть, сидеть на работе и заниматься делами по дому. Если б оно было так, то человек мало чем отличался бы от животных. Я думаю, что настоящее предназначение каждого из нас — это хоть как-то помогать другим людям.

— Полностью с вами согласна, — улыбнулась я. — Пример Натальи Вербицкой, которая основала дом престарелых, действительно вдохновляет!

— Да, хотя многие и говорят — если, мол, у тебя куча денег и их некуда девать, почему бы не заняться благотворительностью. Но только подумайте, как много богатых людей, которые тратят все состояние на бессмысленные развлечения, покупают новейшие айфоны, автомобили, виллы… Вкладывают все в себя, потому что уверены: живем один раз и только для удовольствия. Им-то не приходит в голову организовать приют для бездомных животных хотя бы! А в мире столько существ, которые нуждаются в помощи… Даже небогатый человек может чем-то помочь другому, более несчастному, чем он. И не только деньгами, но и поддержкой, советом, добрым словом… Жаль, что не все это понимают.

— Да, золотые слова, — сказала я. — Я как раз следующую статью напишу исключительно о вашем учреждении. Понимаете, мне для репортажа необходимо поговорить с одним вашим постояльцем. Тема моей готовящейся статьи — квартирный вопрос, и я недавно была в доме из старого фонда, где был проведен ремонт. Но мне нужно побеседовать с человеком, который жил в квартире до ремонта, а от нынешних жильцов квартиры я узнала, что этим человеком был Степан Александрович Рокотов, который еще до благоустройства его жилища поступил в ваш дом престарелых. Скажите, могу ли я недолго побеседовать с ним?

— Вообще у нас запрещено разговаривать с нашими обитателями посторонним людям, особенно репортерам, — заявила администратор. — Мы разрешаем постояльцам свидания только с родственниками, и то необходимо предъявить документ.

— Пожалуйста, мне очень нужно поговорить со Степаном Александровичем! — настаивала я. — Ничего особенного — просто чтобы он сказал пару слов о своей квартире, и все! Или хотя бы с его правнуком Сергеем я могла бы побеседовать. Может, подскажете, где он сейчас живет? А если навещает своего дедушку, то по каким дням?

— Я так сразу не могу ответить, — покачала головой женщина. — Сейчас посмотрю в журнале посещений… Как вы говорите? Рокотов Сергей?

— Насколько я знаю, да, — кивнула я. Дама открыла толстую книгу записей и принялась проглядывать страницы. По ее нахмуренному лицу я поняла, что человека с таким именем и фамилией она найти не может. Наконец женщина подняла на меня глаза и произнесла:

— Последний раз Сергей Рокотов приезжал в дом престарелых почти восемь месяцев назад, двадцать восьмого марта этого года. Больше посещений не было.

— Почему? — спросила я, уже заранее зная ответ.

— Двадцать шестого марта поздно вечером Степан Александрович умер от сердечной недостаточности, — печально проговорила администратор. — Его внук приехал за телом.

Воцарилось тягостное молчание, которое женщина прервала спустя какое-то время.

— Я вспомнила этого Степана Александровича, о котором вы говорите, — произнесла она. — Я ведь тут давно работаю, и несмотря на то, что у нас много стариков-постояльцев, Рокотова я запомнила. Он странным был, я бы сказала, помешанным. Это не оскорбление — нет, не подумайте! Он трудную жизнь прожил, у кого угодно психика не выдержит. Сергей, его внук, рассказывал, что дед был военнопленным в концлагере, едва там не умер. Над ним жестоко измывались, заставляли работать, морили голодом. Вроде там какая-то девка-фашистка издевалась над пленными, могла в один момент расстрелять сотню людей, подвергала несчастных узников пыткам. Один раз даже Степана Александровича целых полчаса на морозе поливали холодной водой, он едва не умер. Но фашистам нужны были работники, поэтому его решили мучить не до смерти, а, так сказать, в воспитательных целях. После этого целых три дня практически не кормили. Эта жуткая садистка — то ли Изабелла, то ли Ирэн, не помню, фамилию ее Сергей тоже называл, — над всеми так измывалась. Может, она тоже сумасшедшая была, кто ее знает. Фамилия еще такая, вроде Гейне, ну или что-то подобное, я точно не скажу… Уж не знаю, каким образом, но Степан Александрович умудрился бежать из лагеря смерти, целый год скитался где-то, потом только добрался до родины. Жил где-то под Новгородом, потом перебрался в Москву, после — в Рязань и наконец обосновался в Тарасове. Женился даже, завел семью, у него и сын был, потом внук, затем правнук Сергей родился. А после, когда правнук подрос, жена умерла от рака, сын спустя год тоже скончался — его забрала та же болезнь. Насчет внука не знаю… А Сергей как раз школу заканчивал, после в армию должен был пойти. Как он рассказывал, дед от горя окончательно свихнулся. Он и раньше был немного странным, постоянно намеревался уехать куда-то, может, боялся, что эта садистка из концлагеря до него доберется. Но жена и сын удерживали его, я имею в виду, он благодаря им жил в относительно здравом рассудке. Работал, да и вообще талантливым человеком был — математику преподавал. Как ни странно, с цифрами он всегда ладил, любую теорему мог доказать, сложные примеры решал. Он и художником был хорошим, Сергей его картины показывал, точнее, копии работ великих художников. Степан Александрович Айвазовского и Шишкина особенно любил, их шедевры и копировал. Да и писателем он мог бы стать, его внук что-то рассказывал. Я последний день жизни Степана Александровича помню — как раз я дежурила. Я помимо того, что являюсь администратором, еще и сиделкой могу работать, опыт у меня имеется. А здесь я иногда с постояльцами нашими разговариваю, как психолог работаю, можно сказать. Степан Александрович в тот день, в конце марта, беспокойным был. Он в коридор вышел, прямо сюда, где мы разговариваем, ходил взад-вперед и все твердил что-то. То об Ангеле Смерти каком-то, то о побеге, то о том, что он все знает и всех накажет. Так и говорил — даже не накажет, а уже наказал. Я его спрашиваю, кого наказали, за что? А он мне и отвечает — дьяволицу ту, про нее всем известно скоро станет, ее из-под земли достанут и под трибунал отдадут. Я догадалась, что он про ту молодую садистку-немку речь ведет. Пыталась ему втолковать, что ее уже давно в живых нет, война закончилась, ее либо расстреляли, либо кто-то из заключенных выбрался и убил ее. Ну, успокаивала его, даже хотела узнать у Сергея, как точно эту мучительницу звали, чтобы найти о ней информацию и успокоить бедного старика. Но тот, видимо, даже не понимал, что на дворе двадцать первый век. Он еще жил в том жутком времени, когда узников концлагерей пытали и убивали, и полагал, что его отыщут и предадут жуткой смерти. Я еле уговорила его пойти спать, он напоследок какую-то странную фразу сказал…

— Какую? — спросила я, стараясь сдержать нетерпение.

— Да точно не помню, что-то жуткое. Вроде убийца за ними придет и черное покрывало на всех накинет. В общем, бред очередной.

— А что было потом?


— А потом… потом ночью, когда я сидела за столом, спустился один старичок, сосед Степана Александровича. Сказал, что тому плохо, я поднялась наверх, ну и… Старик лежал мертвый. Врачи констатировали сердечный приступ, позвонили его внуку… Дальше — тело забрали, похоронили несчастного полоумного деда. Ну а Сергей, понятное дело, больше сюда не приезжал.

— Печальная история, — со вздохом признала я. — Может, у вас есть контакты Сергея? Номер телефона или адрес проживания?

— Номер мобильного есть, — кивнула администратор и, просмотрев журнал посещений, проговорила: — Записывайте.

Я начала забивать в память телефона номер мобильного Сергея Рокотова, администратор даже нашла адрес молодого человека по паспортной прописке и фактический, которые совпадали. Я записывала в свой блокнот номер дома и квартиры, когда внезапно зазвонил мой мобильный.

Звонила Лада. Я вежливо извинилась и взяла трубку.

— Слушаю, — произнесла я.

Слов женщины было не разобрать — они тонули в нескончаемых рыданиях.

— Лада, что случилось? Говорите же! Владислав?

— Он в больнице, — наконец смогла сквозь всхлипывания пролепетать женщина. — Мой муж сошел с ума.



Лада так и не смогла внятно объяснить, в какой больнице находится ее муж. Сквозь судорожные рыдания и причитания мне удалось понять, что случилось. Владиславу утром кто-то позвонил по мобильному телефону. Лада только вернулась из лицея — она провожала Олю на уроки, — и слышала звонок. Видимо, Владислав не понял, что жена вернулась — Лада внезапно услышала дикий хохот, полный ужаса и дикого восторга. Она вбежала в комнату мужа, тот выглядел совершенным безумцем — в руках его был нож, а в глазах — сумасшедший блеск. Лада думала, что муж бросится с ножом на нее, но он со всей силы полоснул себя по запястью, а потом забился в припадке. Из его рта шла пена. Лада вызвала «Скорую помощь». Как я поняла, Владислав в себя не приходил — женщина не смогла объяснить, что с ним. Похоже, она и сама находилась в невменяемом состоянии.

— Лада, где вы сейчас находитесь? — попыталась узнать я у женщины.

— В больнице… — прошептала несчастная. — Но я не знаю, в какой. Мне никто не говорит… Влад, он… его телефон, его телефон, это он все виноват…

— Мобильный вашего мужа у вас? Оля с вами? — расспрашивала я ее.

— Нет… не знаю…

— Где мобильник Владислава? — повторила я.

— У меня, — еле слышно ответила Лада. — Ему звонили по незнакомому номеру. Только цифры, я не знаю чьи…

— Вы можете сказать, что за цифры? Продиктуйте мне номер! — потребовала я. Лада послушно назвала мне десять цифр.

— Постарайтесь успокоиться и узнать, в какой больнице вы находитесь! — попросила я женщину. Лада не ответила.

— Лада, вы меня слышите? Спросите, где вы!

— Врач… Он обещал, что даст мне таблетку… Простите, Таня, я вам перезвоню.

И женщина отключила мобильник.

Я стояла на улице возле дома престарелых — мне пришлось покинуть помещение, чтобы поговорить со своей клиенткой. Возвращаться в здание я не собиралась — больше мне расспрашивать администратора было не о чем, я и так узнала все, что мне нужно. Я могла обзвонить все больницы и выяснить, в какую доставили Владислава Курагина и его жену, однако у меня было дело, которое не требовало отлагательств. Сейчас я была как никогда близка к разгадке — в моей голове сложились все кусочки головоломки и я знала имя преступника.





Глава 9




Через несколько часов я припарковалась у группы домов. Нужное мне здание еще предстояло отыскать. С места, где я оставила свой автомобиль, виднелась серая хмурая гладь Волги и большой мост, отделяющий Тарасов от Покровска. Тяжелое свинцовое небо нависало над водой. Совсем скоро река покроется толстой коркой льда, сейчас же она выглядела мрачно и уныло. На ум пришло описание Реки Забвения из книги Курагина — сейчас под него вполне могла подойти и привычная Волга.

Дом под номером двадцать один на Волжской улице я нашла сразу — он представлял собой обычную десятиэтажную коробку, как я про себя называла современные дома. Похожие друг на друга, как близнецы, они отличались разве что нумерацией. Судя по всему, первая квартира находилась на первом этаже. Я позвонила в домофон и приготовилась на вопрос «кто?» выдать очередную историю.

Как ни странно, этого не потребовалось — никто даже не поинтересовался, кто я такая и какова цель моего визита. Дверь отворилась, и я вошла в подъезд. В коридоре тоже никто меня не встречал. Удивившись про себя, я вошла в открытую дверь первой квартиры, и только тогда наконец-то увидела ее обитателя.

Им оказался молодой парень, на вид которому не было еще и двадцати лет. Невысокий, но спортивного телосложения, скорее всего, он привык заниматься спортом. Лицо непримечательное, похожее на сотни других лиц. Не красавец, но и не урод, так сказать, средняя внешность. Увидишь такого в толпе и не запомнишь, так как глазу, как говорят, зацепиться не за что. Короткие русые волосы, прямой нос с горбинкой, светло-серые глаза, которые сейчас смотрели на меня с удивлением. Одет парень был в черную футболку и штаны защитного цвета, по всей видимости, это была его домашняя одежда.

— Вы к кому? — спросил молодой человек изумленно.

— Мне нужен Сергей Рокотов, — произнесла я. — Могу ли я с ним поговорить?

— Ну, Сергей Рокотов — это я, — все с таким же удивлением проговорил парень. — А вы, простите, кто и по какому вопросу?

— Меня зовут Татьяна Иванова, и я пишу книгу о людях, которые стали жертвами фашистов, — начала я. — В частности, одна из глав посвящена узникам лагерей смерти. Я намеревалась поговорить с вашим дедушкой, Степаном Александровичем Рокотовым, который долгое время был узником концлагеря Биркенау, однако в доме престарелых, где он провел последние дни своей жизни, мне сообщили, что Степан Александрович скончался. Мне сказали, что вы — единственный его родственник, поэтому я и взяла ваш адрес. Сможете ли вы уделить мне немного времени?

— Хорошо, проходите, — растерянно кивнул Сергей. — Только вы бы предупредили о своем визите, а то у меня дома кавардак. Мы бы хоть прибрались, квартира однокомнатная, места немного, все навалено… Вы на кухню приходите, хоть чай попьете, извините, что угостить вас нечем — дома шаром покати, в магазин не сходил даже.

Судя по сбивчивым извинениям жильца первой квартиры, он проживал тут не один — Сергей сказал «мы бы прибрались», а не «я бы прибрался». Но так как, кроме парня, в квартире никого не наблюдалось, я сделала вывод, что второй ее обитатель вышел из дома и скоро должен вернуться, так как молодой человек явно кого-то ждал, вот и открыл дверь. Но, подумав немного, я пришла к заключению, что если бы парень проживал, скажем, с подружкой, у той бы были ключи и она бы не звонила в домофон. Остается сделать вывод, что либо неведомая мне соседка Сергея должна возвращаться с сумками (допустим, после закупки продуктов) и не может достать ключи, либо у нее и вовсе таковых не имеется. Если верно последнее предположение, то неизвестная мне женщина или мужчина не живет вместе с Сергеем, а приходит к парню в гости. Значит, мне следует задержаться в доме молодого человека, дабы проверить свои догадки.