Элмет

Я постучал снова. Нет ответа. Ни приглушенных голосов, ни звона кухонной посуды или звуков уборки. Ни включенного радио.

Я ждал, стучал все сильнее и опять ждал. Прошел вдоль палисадника. Никто не отзывался, и все же я знал, что она дома. Я стучал, ждал, потом начал бить в дверь обоими кулаками. Один раз. Два раза. Снова ожидание.

С каждой минутой во мне крепла уверенность в том, что Вивьен действительно находится внутри, прячется от меня, слышит мой стук и удары, а возможно, и наблюдает за мной через щелочку в шторах — видит мою нервную ходьбу вдоль дома, видит мое раскрасневшееся лицо, видит слезы в моих глазах.

Только теперь я осознал, насколько важной стала для меня Вивьен. Папа построил дом для меня — для нас троих. Он создал убежище из дерева и камней, расположенных и закрепленных таким образом, чтобы защищать нас от ветра, дождя и снега. Он даровал нам безопасность и тепло. Но в то же время Вивьен — каким-то непонятным, не поддающимся объяснению образом — также сотворила для меня дом. Уютное гнездышко. Этот дом сильно отличался от того, что стоял рядом с рощей на вершине холма. Я не воспринимал дом Вивьен как что-то осязаемое. Я не замечал его кирпичей, бетона, заклепок и стыков. Он не был убежищем от непогоды. Он все глубже врастал в болотистую почву. Но какой-никакой очаг здесь имелся, и в очаге горел огонь. Главное, у этого места было будущее. У него были перспективы.

— Вивьен! — крикнул я. И вновь постучал. И подождал еще немного. — Вивьен!

Все было бесполезно. Я сдался. Повернулся и пошел по тропе к воротам и дороге, ведущей домой.

А когда я уже выходил из ворот, дверь дома вдруг с шумом распахнулась и в мою сторону бегом направилась женщина, которую я на протяжении года видел всегда сдержанной и прекрасно владеющей собой. Сейчас ее неприбранные волосы растрепались на ветру. Глаза были красными.

— Если ты хочешь поговорить, Дэниел, лучше зайди в дом!

Я среагировал не сразу. Замер на месте и простоял так несколько секунд, созерцая эту сцену. Затем последовал в дом за Вивьен, которая закрыла дверь, но дальше прихожей мы не продвинулись.

— Он ушел, Дэниел. И я не знаю куда. Этого он не сказал.

— Но перед тем он побывал у вас.

— Да, ты разминулся с ним на каких-то полчаса.

— Надо было сразу идти сюда. Я же чувствовал, что надо сразу идти к вам! Но в таком случае он еще где-то неподалеку.

— Ты все равно его не найдешь. Когда он передвигается, он делает это очень быстро. И он не хочет, чтобы вы следовали за ним.

— Он обещал мне, что останется.

— Это было бы безрассудно. Сейчас многие его ищут. Мужчины с собаками. Мужчины, которые хотят его убить. На сей раз они не оставят ему никаких шансов. Схватят живьем, если получится, чтобы потом отвезти к Прайсу и там убивать медленно. Конфликт перестал быть деловым с тех пор, как он прикончил того юнца.

— Он этого не делал, — сказал я.

— Конечно же сделал.

— Он сам так сказал? Он вам сознался?

— Во всяком случае, он этого не отрицал.

— Но и не подтверждал, верно? Вы задавали ему этот вопрос? Вы получили прямой ответ?

— В этом не было нужды. Новости распространяются быстро. Рано утром мне позвонил Юарт, чтобы меня предупредить. Он сказал, что ваш Папа убил одного из сыновей Прайса: задушил и почти оторвал ему голову своими ручищами. А после того, на рассвете, он явился к Ройсам и украл у них деньги.

— И все же вы его впустили, когда он пришел?

— Твой отец всегда был дикарем. Я и прежде знала, что он не ангел.

— Согласен. И все же он не убивал Чарли Прайса.

— Теперь уже не важно, убивал он или нет на самом деле. Главное, что в этом уверены люди Прайса. Они нашли куртку твоего отца, которой было накрыто тело мальчика, ты в курсе? Как одеялом. Как саваном.

— Этому я верю.

— На Джона идет охота. Если его схватят, страшно представить, что с ним сделают. Да, я знаю, с ним шутки плохи. Все мы это знаем. Но тут уже совсем не до шуток. Сейчас его может спасти только бегство.

— Возможно, — сказал я, кивнув.

Через открытую дверь я видел часть гостиной. Вивьен меня туда не пригласила. Холодный прием, что и говорить.

— Он заходил сюда, чтобы попрощаться? — спросил я.

— Отчасти для этого.

— А еще для чего?

— Он попросил меня… — Тут она запнулась.

— О чем попросил?

— Это была большая просьба. Больше тех, с какими люди обычно обращаются к своим знакомым.

— И в чем она заключалась?

— Не знаю, стоит ли тебе об этом говорить.


— Вивьен! Мой отец исчез из дома этим утром, за ним гонятся люди с собаками, чтобы его убить! Скажите мне!

— Он хотел, чтобы вы с Кэти перебрались ко мне. Попросил меня присмотреть за вами какое-то время, пока он не найдет безопасное место. Тогда он вернется и заберет вас туда.

Я не произнес ни слова. Ждал, когда она выскажется до конца.

— Однако он попросил слишком многого, — продолжила она. — У меня есть собственная жизнь, и хотя я вам сочувствую, это уже чересчур. Кроме того, вы с Кэти вполне самодостаточны. Не думаю, что вы двое захотите переселяться в мой дом. У вас своя семья. Вы есть друг у друга. А я не из тех, кто готов делиться своим жизненным пространством. Я слишком стара и слишком привыкла жить в одиночестве. Возможно, много лет назад я бы на такое согласилась. В моей жизни был период, когда мне это могло бы даже понравиться. Но не сейчас. Уже слишком поздно.

— Значит, Папа просил вас об этом?

— Да, об этом.

Я потратил минуту на размышления. Представил себе ситуацию, когда кто-либо, находясь в смертельной опасности, просит старого друга позаботиться о его детях, а этот старый друг отвечает отказом.

— Что ж, — сказал я, — полагаю, вы правы. Мы с Кэти вполне справимся вдвоем у себя дома.

— Именно так я и подумала. Только будьте осторожны.

Казалось, она хочет, чтобы я поскорее ушел.

— Да, — сказал я, — конечно.

— Потому что Прайс и его люди могут нагрянуть к вам, сам понимаешь. В поисках вашего отца.

— Это они могут.

— Так что не открывайте дверь незнакомцам.

— Не откроем, — пообещал я, делая шаг назад. — Спасибо, что приняли меня в своем доме.

К тому моменту она, видать, подзабыла, что как раз от этого старалась уклониться. И теперь заметно смутилась.

— Ох нет… то есть, конечно же. Конечно, я бы сразу тебя впустила. Но в комнате наверху пылесос шумел, только и всего. Ты здесь всегда желанный гость. Именно как гость.

— Спасибо, вы очень добры.

Я открыл входную дверь, шагнул под солнце и затворил дверь за собой, посчитав это правильным. Однако дверь закрывалась туго, и мне пришлось дернуть ее пару раз, а потом Вивьен, пробормотав что-то неразборчивое, толкнула ее изнутри.

Домой я шел очень медленно.



Когда люди Прайса приехали обыскивать наш дом, мы спрятались в роще. Было позднее утро, и мы расслышали неровное клокочущее рычание их фургонов задолго до того, как они взобрались на холм. Кэти предложила остаться и встретить их лицом к лицу. Она сказала: «Пусть они видят, что мы не трусы». Но я уговорил ее отказаться от этой затеи, после чего мы покинули дом через заднее крыльцо и, пригибаясь, добежали до ближайшего места с хорошим обзором на опушке рощи. Джесс и Бекки как в воду канули. Я высматривал их повсюду, когда мы пересекали открытое пространство, но безрезультатно.

В то утро мягкий сырой мох и желтоватая кора ясеней пахли как-то по-особенному знакомо. Птицы на ветвях и мелкие зверюшки в подлеске хранили молчание вместе с нами, хотя я замечал среди листвы их блестящие глаза и взмахи сизых перьев.

Я старался сдерживать дыхание и заметил, что Кэти поступает так же. Фургоны остановились на каменистой площадке перед входом; первыми спрыгнули на землю сидевшие в кабинах. Один сразу бросился открывать широкие двустворчатые двери сзади обоих фургонов, после чего из каждого выбралось еще по пять человек. Итого четырнадцать. Я сощурился, пытаясь распознать лица и чувствуя себя дурно при мысли, что среди них могут быть наши в прошлом хорошие знакомые. Увы, так и оказалось. Как минимум четверо были работягами из числа тех, что приходили к нам на большой костер памятной ночью много недель назад. И все они имели деловитый вид, как будто прибыли сюда собирать клубнику или сортировать картофель. Двое даже имели при себе лопаты, хотя использовать их явно собирались не по прямому назначению. Остальные сжимали в руках бейсбольные биты и монтировки.

Они начали окружать дом. Никто не рискнул постучать в дверь, но некоторые — самые отчаянные храбрецы — подкрались к окнам и заглянули внутрь, ладонью прикрывая глаза от солнца. Вся эта возня продолжалась около минуты, а потом низенький, похожий на бульдога крепыш переложил монтировку в правую руку и с размаху метнул ее в дверь — типа постучался. Звук удара коротким эхом разнесся по дому, как от пинка по пустой железной бочке.

— Открывай, Джон! Ты знаешь, что мы здесь! — крикнул Бульдог.

Разумеется, ответа не последовало, поскольку Папы в доме не было.

— Открывай, Джон! — крикнул кто-то другой из-за спины Бульдога, вдохновленный речью предыдущего оратора.

Судя по акценту, он был из мест к северу отсюда: все еще в Англии, но уже по соседству с шотландской границей.

Осмелев, остальные придвинулись вплотную к дому; кое-кто начал постукивать по стенам и окнам. Брызнуло стекло от нерасчетливого удара чьей-то биты. Ударивший мигом отскочил назад, сам испугавшись содеянного. Все они были взвинчены до предела. Я это чувствовал даже на расстоянии.

Парень в сером спортивном костюме, с мягкими светлыми волосами и приторно-слащавой физиономией, — вряд ли намного старше Кэти — обратился к Бульдогу, видимо бывшему у них за главаря.

— Я не думаю, что он в доме, Даг, — сказал Слащавый.

— Скорее, это он хочет, чтобы мы так подумали. Затаился там со своими мальцами, он такой.

— Никто из нас не разглядел их через окна. Никакого шевеления вообще.

— То есть ты предлагаешь нам просто свалить отсюда, так, что ли?

— Я этого не говорил.

— Ты хочешь, чтобы мы вернулись к Прайсу с пустыми руками? И чем, по-твоему, это для нас аукнется?