Конец радуг

Вас долго молчал. Он не подозревал, что Элис Гун Гу затевает проверку лабораторий Сан-Диего. Плохая новость. Очень скверная новость. Недостаточно будет просто отвлечь Гун тем вечером. Потом, в приливе вдохновения, он вспомнил, что гением своим Элис обязана ужасной жертве. Он наткнулся на ее тайну несколько лет назад; в определенном смысле рисковала она сильнее, чем сам Альфред. И мое оружие, какое бы оно ни было несовершенное, сразит ее на месте. Он снова посмотрел на Кролика.

– Да, полагайся на мою поддержку. Но только между нами, понял?

Кролик горделиво прихорошился.

– Если позволишь, я дам совет, – продолжил Альфред дружелюбным тоном, как коллега с коллегой. – Лучше будет организовать все так, чтобы в тот вечер Элис Гун оказалась на дежурстве. Если подготовимся как следует, ее присутствие будет нам выгодно.

– Правда? – У Кролика буквально глаза из орбит полезли от любопытства. – А как?

– Через несколько дней я тебе объясню это в подробностях.

Подробностей было много, но не все они для ушей Кролика. Альфред уже рассылал задания своим непосредственным подчиненным. Сколько времени понадобится для создания псевдомимивируса, селективного к индивидуальной уязвимости Элис? Каков самый надежный метод доставки? Непрямое заражение в данном случае представлялось непрактичным.

И какую легенду лучше всего скормить этому долбаному кролику?

Означенный кролик выжидающе смотрел на него.

– Разумеется, – продолжил Вас, – некоторые аспекты я предпочту сохранить в тайне.

– Хех. Ну да, разумеется. Планы, которые потрясут мир, и все такое? Ладно-ладно, не боись, я остаюсь вашим Великим Небесным Прикрытием. Я буду на связи. А тем временем… – Он внезапно облачился в серый мундир, увешанный медалями и задрапированный аксельбантами, и выставил лапу в нацистском салюте. – Хайль, Индо-европейский альянс!

С этими словами образ кролика исчез, словно дешевый спецэффект, которым, по сути, он и являлся.

Альфред просидел в молчании почти две минуты, не реагируя на пронзительные сигналы тревоги по офисной сети и уже начавшие стекаться к нему доклады разнообразных аналитиков разведштаба. Альфред проводил переоценку приоритетов. Он не знал про Элис Гун Гу, но теперь ему стало известно, что она затеяла, и времени хватит, чтобы обернуть это знание себе на пользу. Жаль, что придется устранить эту женщину, ведь она сражалась фактически на одной с ним стороне и очень много, больше многих, сделала для безопасности всего мира.

Он принудил себя снова сосредоточиться. Кроме устранения Элис, появилась новая важнейшая задача: узнать побольше о Кролике и составить план его ликвидации.



У Альфреда Васа не было официального ранга в Службе внешней разведки, но была колоссальная власть. Даже располагая суперсовременными технологиями компартментализации, без этой власти он не мог бы надеяться сохранить в тайне свои исследовательские программы. А теперь… гм, визит Кролика в штаб-квартиру индийской СВР означал самое унизительное поражение разведки в этом десятилетии – какое счастье, что посторонние о нем не знают и не могут косточки перемыть! Альфред применил все свои полномочия в спецслужбе, нажал на все тайные политические рычаги, доступом к которым обзавелся за семьдесят лет, и не дал этой информации расползтись за пределы своего ближнего круга. Если генеральный инспектор СВР хоть краем уха прослышит о случившемся, могут накрыться медным тазом все планы Альфреда. Печально, что его собственное правительство, узнав о планах Альфреда спасти мир, скорее всего, осудит его за измену.

Все это дополнительно осложняло расследование выходки Кролика. Этот противник каким-то образом взломал самый надежный из всех известных файерволов. Кролик даже подчинил себе местные локализаторы высокого разрешения (это было ясно по тому, как идеально точно двигалась его картинка). Простейшее объяснение? Кролику удалось переподчинить себе окружение неотчуждаемой аппаратуры. Если это предположение верно, под угрозой основа всех современных систем безопасности и визит Кролика знаменует апокалипсис.

Неужели его всадник прискакал в облике придурковатого кролика? Восемьдесят часов без малого тянулась неопределенность, пока сотрудники Альфреда не распутали наконец клубок загадок. Аналитики индийской СВР обнаружили, что разгадка одновременно удобна и крайне постыдна: Кролик (с экстраординарной, надо признать, сообразительностью) воспользовался сочетанием программных багов и дурацких значений параметров реестра. С беспечными пользователями конечного продукта такое часто происходит. Коротко говоря, Кролик оказался намного опасней, чем его считал Альфред, но он не Новая Большая Угроза.

Вас тяжко переживал каждый миг напряженного ожидания. Но в итоге самым неприятным обстоятельством визита оказалась морковка, огрызок которой Кролик швырнул ему на стол. В распоряжении СВР были все ресурсы и специалисты современной Индии, однако на то, чтобы удалить внедренное в офисную сеть изображение ботвы, ушло почти три дня.





10

Превосходная тема для диссера




Мири дома держалась тише воды ниже травы, пускай и волновала этим Элис – в некотором противоречии требованиям Боба не общаться больше с Робертом. В любом случае оба вроде бы считали, что Роберт при первой же возможности снова ее обидит.

О’кей. Пускай Роберт занимается чем хочет. Она старалась не появляться дома одновременно с ним. И шпионила за ним везде, где это не доставляло трудностей.

Приближался Хеллоуин. Ей стоило бы сейчас зависать по сайтам приятелей, утрясать последние детали. Они с Аннет и Полой столько сил положили на инсценировку по Спилбергу – Роулинг. Теперь все это казалось ей откровенным идиотизмом.

Поэтому Мири зависала с друзьями откуда подальше. Родители Цзиня были шринки, о них заботились в региональном центре социального медобеспечения на Хайнане. Цзинь не очень хорошо говорил по-английски, но Мири по-китайски – еще хуже. В общем-то, языковой проблемы у них не возникало. Они собирались у него или у нее на пляже – смотря в какой части света было светло и стояла хорошая погода – и болтали на пиджинглише, подбирая из воздуха кругом варианты перевода и рисуночные замены. Их маленькая клика активно работала на форумах по интересам; среди всех увлечений Мири это было самым «социально ответственным».

Цзинь увлеченно строил теории насчет Роберта:

– Твоего деда фактически с того света вытащили. Неудивительно, что он сейчас себя скверно чувствует.

Он призвал пару научных статей в подтверждение своей мысли. В этот день у Цзиня хостились несколько ребят, вынужденных проживать совместно с маразматиками или другими пожилыми калеками. В основном просто слушали, приняв обличья песчаных крабов или ограничиваясь иконками присутствия. Кое-кто нацепил человеческие образы, возможно, отвечавшие реальной внешности. Заговорила одна из них, прикинувшаяся девочкой лет десяти:

– Моя двоюродная прабабушка такая. В двадцатом веке она была старшим аудитором. – Гм, а эти обязанности были совсем не такие, как можно подумать по словесному оформлению. – К началу десятых совсем сдала. Я картинки видела. Впала в депрессию, шарики за ролики. Бабушка говорит, потеряла нюх, а следом и работу.

Влез один из песчаных крабов, прежде молчаливый, а теперь задетый за живое:

– И что в этом нового? Мой братан весь в депрессии, без работы сидит, а ему всего двадцатник. Трудно продержаться.

Десятилетка проигнорировала его вмешательство.

– Моя двоюродная прабабушка просто старомодная. Бабушка ей работу нашла, дизайнером ландшафтов… – Девчонка переключилась на чисто визуальный ряд, продемонстрировав старомодную телефонную рекламу фоновых заставок, которые можно было показывать, если вам звонят, а вы в ванной. – У нее это хорошо получалось, но таких денег, как раньше, она не зарабатывала. А потом видеоландшафты совсем вышли из моды. В общем, она с моей бабушкой двенадцать лет вместе прожила. Похоже, у тебя что-то в этом роде намечается, Мири.

Двенадцать лет! Да я через год рехнусь, самое позднее.


Она гневно уставилась на девчонку.

– И что случилось дальше?

– О, все закончилось счастливо. Мама ей клинику нашла. Специализируются на апгрейде профессий. Сорок восемь часов в клинике, и у двоюродной пра все навыки рекламного менеджера. – Это можно было считать современным эквивалентом «старшего аудитора».

Молчание. Даже некоторых крабов, кажется, шокировало.

Спустя миг Цзинь произнес:

– Как по мне, это похоже на динамическую переподготовку.

– Динамическая переподготовка? А что это такое?

– Динамическая переподготовка незаконна[12], – заявила Мири. Не хочу я об этом говорить.

– В те годы еще не была. Да и потом, нет в ней ничего особенно плохого. Двоюродная пра живет нормальной жизнью, если не забывает апгрейдиться. Вид у нее счастливый, но, правда, часто плачет.

– Я бы сказал, это вроде ментального контроля, – заметил Цзинь.

Девчонка рассмеялась.

– Да нет же. Кому, как не тебе, знать, Цзинь Ли! Тебе, китайцу с двумя шринками-родоками. – Ее глаза заплясали, ведя поиск чего-то, невидимого остальным. – Твои предки же в армии служили, э? Они всё про ментальный контроль должны знать. Вы, ханьцы, его в Мьянме как раз и применяли!

Цзинь вскочил и пнул песок, взметнув его сквозь образ девочки.

– Нет! То есть это было давно и неправда. Никто ничего такого теперь не делает! Мы так уж точно!

Мири решила, что девчонка ей не нравится. Сказанное более или менее отвечало действительности, но… Боб однажды рассказывал ей про операцию по восстановлению режима в Мьянме; Мири в ту пору проект по истории в пятом классе делала. Она сослалась на него как на «анонимный высокопоставленный источник в армии США», хотя в действительности его слова не добавили ничего нового к почерпнутому с большинства веб-сайтов. Технология ЛТМП много лет маячила на горизонте Большим Кошмаром. Только в Мьянме ЛТМП испытали крупномасштабно.

– Все сводится к проблеме доставки, – сказал тогда Боб. – У китайской армии имелись новые препараты, весьма эффективные в лабораторных тестах. Но в полевых условиях… китайцы половину бюджета спустили на ЛТМП, а выхлоп от нее ничем не лучше хорошей пропагандистской кампании.

Люди миллион лет эволюционировали, обучаясь сопротивляться внушению; волшебной палочкой тут не намашешься.

Мири тоже вскочила.

– Эй! – воскликнула она тоном, которым иногда пользовалась Элис. – Я сюда не для политических споров пришла! Я пришла за помощью для моего деда.

Маленькая девчонка мгновение смотрела на Мири, скорчив странную гримаску. Все, кроме нее одной, сочувствовали Мири. Спустя миг малышка пожала плечами.

– Я просто пытаюсь помочь. Да ладно. Я буду слушаться. Я обращаюсь в слух.

И подкрепила сказанное графически, отрастив кроличьи уши и выразительно помахав ими.

Все снова сели по местам и немного помолчали. Мири оглядывала пляж. Она никогда не посещала Хайнань физически, но знала, что пейзаж реален. Красиво, почти как в лагуне Ла-Холья, но этот пляж гораздо просторнее, и людей на нем, соответственно, больше. У горизонта маячили три белые вершины: айсберги на пути к прибрежным городам дальше на севере. Совсем как в Калифорнии.

– Ладно, проехали, – сказал Цзинь. – Как нам помочь Мири Гу? Только без динамической переподготовки. Это тупиковый путь. Твой дед хоть на что-то годен?

– Ну он всегда был мастером слова, лучшим из всех мне известных. В одежде вкуса не проявляет, а числа и железки осваивает очень быстро. – Это возбудило интерес; некоторые крабики раскрылись с историями о чудо-счетчиках. – Но его это, по впечатлению, только раздражает. – Она рассказала им про распотрошенное авто. Если б не заступничество Луизы Чумлиг, его бы наверняка выгнали.

Крупные кроличьи уши девчонки ужались до нормального размера. У нее, конечно, нашлось свое мнение:

– Хех. Я про него тут читаю, про того, кем он был раньше. В двадцатом веке пользовался немалой известностью. Выдающийся поэт, ля-ля-тополя. Но его обожали только те, с кем он никогда не встречался лично.

– Неправда! Роберт всегда презирал глупцов, это так, н-но… – Она замолчала, вспомнив Лену и рассказы про двоюродную бабушку Кару. А еще – инцидент с Эзрой Паундом.

Цзинь закопался пятками в песок.

– Вернемся к основной теме. У него друзья в школе завелись?

– Н-нет. Он законтачил с Хуаном Ороско. Но этот парень – серая масса, тупица.

– А как насчет прежних друзей? – поинтересовалась малышка.

Мири покачала головой. Все, кого Роберт знавал в бытность свою великим поэтом, все, кому он помогал… избегали его. Неужели дружба настолько преходяща?

– В классе много стариков, но они на других проектах заняты. Они едва парой слов перебросятся.

– Тогда нужно искать вторую половинку. Наверняка сотни людей страдают от подобной неполноты. – Малышка усмехнулась. – А потом организуй ему случайную встречу. Если твой дед не будет в курсах, кто ее подстроил, то не выдержит и оттает. – Она подняла глаза, словно удивленная собственным озарением. – А еще лучше… когда-то творчество твоего деда привлекало многих критиков. Бьюсь об заклад, его до сих пор магистры да аспиранты изучают и рады бы с ним закорешиться. Подкинь кому-то из них превосходную тему для диссера!



Мири занялась поиском по персоналиям. Один из соучеников Роберта Гу по Фэйрмонтской школе был знаком с ним много лет! Надо было раньше это подметить. У них двоих столько общего! Вот бы их свести. Гм. Как плохо, что вокруг Роберта ошивается этот чурбан Ороско… Но Уинстон Блаунт и помимо школы чем-то занят, при участии по крайней мере одного человека, учившегося вместе с Робертом в аспирантуре еще в 1970-х.

Как бы их всех вместе свести?