Конец радуг

Шло время, ряды Клики редели. Сам Блаунт отошел от нее, обнаружив, что старых связей у него почти не осталось. Он строил планы на возобновление карьеры, связанные с программой для пожилых инклюзивников в Фэйрмонте. Потом мальчуган, которого звали Ороско, случайно указал Блаунту прекрасное средство экономии сил: движение протестующих против библиотомного проекта. Ближний Круг Клики идеально приспособлен к такой задаче. Вдобавок, пожалуй, удачно получилось, что личный состав Клики ныне Ближним Кругом и исчерпывался.

Том Паркер сидел рядом с окном во всю стену. Они с Блаунтом рассматривали митинг. Паркер хмыкнул.

– Ну что, декан, выступите с проповедью перед толпой?

Блаунт фыркнул.

– Нет. Но им нас видно. Помашите ребятам, Томми.

И подкрепил свою рекомендацию действием: вознес руки, точно благословляя хор у главного входа и несколько меньшее скопление народа на террасе у Змеиной Тропы. В общем-то, это была его идея: обратиться к демонстрантам. В былые дни они бы его наверняка сами пригласили. Теперь Блаунт, хотя и оставался важным игроком, никакого публичного веса не имел. Он пробежался глазами по некоторым картинкам над толпой.

– М-да, а у них там масштабный ивент. Многослойный, если точнее.

Некоторые слои, впрочем, были оккупированы демонстрантами противной стороны: призраки, издевательскими пародиями пляшущие над толпой. Ну и хрен с ними. Он отключил все усилители и заметил ухмылку Паркера.

– Все еще пытаетесь эти контактные линзы освоить, а, декан? – Он любовно погладил свой лэптоп. – Это лишь в очередной раз доказывает, что превзойти гениальное окружение мышки и окон не получится. – Руки Паркера скользили по клавиатуре. Он работал со слоями усиления, доступными Блаунту напрямую через контактные линзы. Паркер, возможно, и самый крутой спец Клики, но при этом безнадежно старомодный.

– Я кастомизировал свой лэптоп, чтобы видеть только то, что действительно важно.

На маленьком экране мелькали картинки. Уинстон Блаунт заметил то, что по контактам не углядел: кто-то раскинул над демонстрацией подобие нимба. Впечатляет.

Томми продолжал хмыкать.

– Хм, а что это за пурпурное гало? Оно за библиотомников или против?

Карлос Ривера, сидевший по другую руку Паркера, отстранился от окна и потянулся.

– Если верить журналюгам, против. Говорят, что гало – благословение стражам прошлого.

Троица некоторое время молча наблюдала происходящее. Через высокие застекленные окна проникали отзвуки хора, но к ним добавлялись голоса протестующих со всего мира. Итоговый эффект имел скорее символическую ценность, нежели эстетическую, поскольку голоса безнадежно рассинхронизировались.

Карлос Ривера нарушил молчание.

– Почти треть физических голосов принадлежит иногородним!

Блаунт с усмешкой взглянул на него. Карлос Ривера был странный молодой человек, ветеран войны и инвалид. Он с трудом укладывался в традиционные возрастные критерии Клики, но в определенном смысле казался так же старомоден, как Томми Паркер: носил маленькие очки в толстой оправе по моде начала десятых, не скрывал «мозолей машинистки» на всех пальцах, включая большие, и был одет в старую дисплейную рубашку, которая в данный момент показывала белым по черному:



БИБЛИОТЕКАРИ: СТРАЖИ ПРОШЛОГО, ПРИСЛУЖНИКИ БУДУЩЕГО.



Но самое важное в Карлосе Ривере было то, что он числился сотрудником библиотеки.

Паркер изучал статистику на лэптопе.

– Гм, мы привлекли внимание мира. Несколько мгновений назад был пик популярности, два миллиона зрителей. А еще много больше посмотрят в асинхроне.

– А что говорят пиарщики университета?

Паркер отстучал короткий запрос на клавиатуре.

– Затихарились. Пиарщики делают вид, будто ничего особенного не происходит. Ха. Пресса к ним уже цепляется… – Паркер откинулся в кресле и погрузился в раздумья. – Когда-то я бы поместил скрытые камеры на нижних этажах. А если б их вырубили, я бы вломился к пиарщикам на сайт и вставил во все пресс-релизы картинки с горящими книгами!

– Дуи, – кивнул Ривера. – Но сейчас это было бы сложновато.

– Ага. И, что еще хуже, для такого потребуется смелость. – Томми погладил свой лэптоп. – В этом и состоит проблема современных людей. Они променяли свободу на безопасность. В моей юности копы не сидели в каждом виджете, а диванные клоуны не собирали авторские отчисления за каждый удар по клавишам. В ту пору не существовало окружения неотчуждаемой аппаратуры и не нужно было пихать десяток тысяч транзисторов в каждый триггер. Помню, в 91-м я вырубил… – И его понесло в байки. Бедняга Томми. Современная медицина не излечила его стремления к рассказам о старых подвигах.

Карлосу Ривере, впрочем, эти истории вроде бы нравились. Он зачарованно кивал каждые несколько секунд. Блаунт иногда задумывался, полезен или же скорее вреден энтузиазм молодого человека.

– …в общем, когда они надумали проверить обжимы кабеля, мы уже слили все их файлы и…

Ривера, как ни странно, перестал внимать. Он обернулся к стеллажам, и на его лице написалось изумление. Он проворчал что-то по-китайски, потом, на счастье, вернулся к английскому:

– Я хотел сказать, подождите минутку…

– А? – Паркер покосился на лэптоп. – Что, уже шреддеры включились?

Черт подери, – подумал Блаунт. Он надеялся, что поведение протестующих позволит уловить этот жуткий миг.

– Да, – сказал Ривера, – но это случилось несколько минут назад, пока вы говорили. Тут что-то другое. Кто-то проник в зону погрузки.


Уинстон вскочил со всей быстротой, какую позволяли полуомоложенные суставы.

– Ты же сказал, там внизу охрана?

– Я думал, она там! – Ривера тоже вскочил. – Я вам сейчас покажу.

Перед глазами Блаунта вспыхнули образы: картинки с камер северной и восточной сторон здания, больше ракурсов, чем поддавалось осмыслению.

Блаунт отмахнулся от них.

– Я хочу сам посмотреть. – Он устремился к библиотечным полкам, Ривера следом.

– Если б мы об этом знали, выставили бы там кого-нибудь из своих.

В том-то нынче и трудность. Системы безопасности так хороши, что когда они ломаются, никого нет, чтоб этим воспользоваться. Блаунт краем сознания дивился своим новым приоритетам. Некогда декан Уинстон Ч. Блаунт всеми фибрами души сопереживал истеблишменту и старался помешать неумехам. Теперь же… гм, если не подзадорить истеблишмент здоровой дозой хаоса, ничего с места не сдвинется.

– А хор это видел?

– Не знаю. Лучшие ракурсы под карантином. – Ривера совсем запыхался. Они обошли лифты и кабинеты сотрудников, занимавшие центральную часть этажа, и двигались теперь перпендикулярно полкам. Далеко внизу Блаунт углядел кусочек неба за окнами между заставленными книгами стеллажами.

– Ты говорил, есть вероятность, что сегодня появится Макс Уэртас.

– Дуи. Да. Есть такая вероятность. Проект стартует на этой неделе сразу в нескольких библиотеках, но университетская в Сан-Диего – звезда первой величины. – Уэртас не просто финансировал библиотомный проект, он также инвестировал крупные суммы в биотехнологические лаборатории по соседству с кампусом. Его безумная затея с библиотомным проектом перевернула университет вверх дном, и в конце концов Уэртас сумел пропихнуть свою идею между жерновов административного механизма, которые угрожали его раздавить.

Когда они приблизились к окнам, Блаунт сбавил темп. За последние несколько десятилетий в кампусе университета Сан-Диего произошла подлинная революция. Строительный бум его каденции прервало Роуз-Каньонское землетрясение, а новые администраторы напрягаться не хотели. Кампус восстановили в стиле редкой застройки, перемежаемой парковыми зонами, а здания было не отличить от квонсетских ангаров. Блаунта это печалило, напоминало о ранних годах, когда он еще учился в аспирантуре. Мы такую красоту здесь выстроили, а потом позволили оппортунистам все слить на удаленку, и чертовы лаборатории отгрызли львиную долю места. Какая польза для университета, если пятьсот тысяч поступивших он приобретет, а душу свою потеряет?[16]

Он достиг северо-восточной секции окон и посмотрел на улицу. Шестой этаж максимально выдавался над прилегающей территорией. Отсюда было видно почти прямо вниз, в том числе полосу растрескавшегося бетона и погрузочную платформу библиотеки. Там стоял и растерянно озирался по сторонам какой-то человек. Карлос Ривера догнал Блаунта и мгновение смотрел вниз вместе с ним. Потом Блаунт заметил, что молодой человек смотрит сквозь пол: Ривера отыскал вид с какой-то камеры на нижних этажах.

– Это не Макс Уэртас, – проговорил Карлос. – Он бы явился со свитой лакеев.

– Ага. – Тем не менее незнакомец сумел убедить библиотечных рентакопов, чтобы те его пропустили. Блаунт постучал по стеклу. – Посмотри вверх, чучело!

Удивительно, как мало видно сверху. Незнакомец двигался скованно, временами дергаясь, словно старик, борющийся с глюками реставрированной нервной системы… Блаунта охватило сквернейшее чувство, и тут незнакомец поднял голову. Блаунту показалось, что ему под ноги бросилась крупная крыса.

– О боже. – Понукаемый диковинным сочетанием отвращения и любопытства, он выдавил: – Приведи-ка его сюда.



После залитой солнцем погрузочной платформы в коридоре было очень темно. Роберт поколебался, дожидаясь, пока глаза привыкнут к освещению. На стенах были процарапаны и намалеваны какие-то метки. Пол из голого бетона. Это явно не зона общего доступа. Ему вспомнилось далекое прошлое, когда они с кое-какими аспирантами лазили по служебным помещениям таких построек.

Эпифания снабдила двери, потолки и даже трещины в стенах небольшими значками. Не слишком информативными, в основном идентификаторы да инструкции по техподдержке; в старину такие наносили краской через трафарет. Но, если бы нашлось время, он мог покопаться в метках и выудить дополнительную информацию. Попадались и совсем загадочные, например, крупная трещина, заляпанная серебристым, была помечена:  Консольная балка-пред. цикл < 1.2 мм:25 сек.

Роберт уже собирался поискать про нее, но тут заметил дверь, украшенную здоровенным баннером с отсчетом секунд. 00:07:03 РАБОТАЕТ БИБЛИОТОМНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ. НЕ ВХОДИТЬ!

Какого черта? Эта дверь тоже была открыта.

За ней шум, похожий на визг пилы, сделался громче. Роберт прошел пятьдесят футов мимо пластиковых ящиков. Спасенные данные – извещали ярлыки. В конце коридора, за каким-то приспособлением вроде вилочного погрузчика, его ждала очередная незапертая дверь. Он понял, где находится: на дне центрального лестничного колодца библиотеки. Он посмотрел вверх, прослеживая взглядом укороченную перспективу лестничной спирали. В световой колонне порхали и вихрились крошечные белые искорки. Снежинки? Но тут одна приземлилась ему на ладонь: клочок бумаги.

Резкий визг пилы стал громче, к нему примешалось что-то вроде шума гигантского пылесоса. Однако именно визг пилы, с неправильными интервалами отдававшийся эхом на лестнице, рождал у него головную боль. Что-то было в этом звуке знакомое, но естественным для помещений он не казался. Роберт начал подниматься по лестнице, останавливаясь на каждом пролете. Пыль и шум достигали пика на четвертом этаже, помеченном как КАТАЛОЖНАЯ СЕКЦИЯ PZ. Дверь плавно отворилась. За ней он ожидал увидеть библиотечные стеллажи. Все книги, какие душа пожелает, мили книг. Красота идей затаилась и ждет в засаде.

Но ничего похожего на привычные полки он не обнаружил. Пол застелен белым брезентом. В воздухе носится мусор. Он глубоко вздохнул, унюхал запахи столярного клея и жженого дерева и так закашлялся, что долго не мог перевести дух.

Брап. Источник шума, теперь громкого до боли, находился примерно в четырех рядах направо. Пустые стеллажи, груды бумажных обрезков и глубокий слой пыли.

Бр-рап. Иногда, против всякой логики, узнавание получается медленным. Роберт наконец понял, что это за звук. Он время от времени слышал его в прошлой жизни, но всегда от машины, работавшей под открытым небом.

Бр-рап! Машина для рубки деревьев!

Впереди протянулись скелеты пустующих стеллажей. Роберт достиг конца прохода и повернул на звук. В воздухе туманом носилась бумажная пыль. В четвертом ряду пространство между полок затянула пульсирующая тканевая труба. Чудовищный червяк был ярко подсвечен изнутри. На другой стороне, на расстоянии почти двадцати футов, располагалась его пасть: источник шума. Роберт едва различал в вихрящейся бумажной мгле две фигуры в белых комбинезонах с метками Служба спасения данных Уэртаса. Те были в масках с фильтрами и защитных касках. Они очень напоминали строительных рабочих, но их занятие представляло собой апофеоз деконструкции: сперва один, потом другой вытягивали книги со стеллажей и швыряли в пасть измельчителя. Метки вносили нотку спокойной обыденности в этот ужас: ревущая пасть оказалась «кастомным расшивателем NaviCloud», а тканевый туннель, протянутый от нее, «камерным туннелем». Роберт отшатнулся от увиденного, а Эпифания случайно вознаградила его ракурсом из нутра чудовища: измельченные фрагменты книг и журналов летели по туннелю, как захваченная торнадо листва, кувыркались и выкручивались, а изнанка ткани была прошита тысячами крошечных камер, которые фотографировали обрывки снова и снова, под всевозможными углами и ориентациями, пока, наконец, сорванная листва не падала в мусорник прямо перед Робертом. Спасенные данные.

БР-Р-Р-Р-РАП! Монстр переместился еще на фут вдоль стеллажей, оставив за собой очередной фут пустых полок. Почти пустых. Роберт ступил в проход и схватился рукой за что-то, лежавшее на полке. Это не была пыль. Это была половина страницы, остаток тысяч книг, уже засосанных в недра аппарата «спасения данных». Он помахал ею рабочим в белых комбинезонах и прокричал слова, потерявшиеся в шуме измельчителя и вентиляции червеобразного туннеля. Но двое посмотрели на него и крикнули что-то в ответ.

Если б не сверкающая туша червяка между Робертом и рабочими, он бы кинулся на них. А так они лишь обменивались бессильными взмахами.

Потом возник третий, позади Роберта. Полноватый молодой человек лет тридцати, в шортах-бермудах и большой черной футболке. Он кричал что-то на… китайском? Незнакомец настойчивыми жестами попросил Роберта отойти вместе с ним к лестничному колодцу, подальше от кошмарной сцены.

На шестом этаже библиотеки никаких следов кошмара. Выглядело тут все примерно так, как запомнилось Роберту в начале 1970-х. Парень в большой футболке провел его между стеллажами к рабочей зоне с южной стороны здания. Там, прямо у окон, сидел коротышка с древним лэптопом. Он поднялся и уставился на прибывших, потом внезапно рассмеялся и протянул Роберту руку.

– Будь я проклят, а ты и правда Роберт Гу!

Роберт принял рукопожатие и неуверенно постоял еще минутку. Внизу измельчители книг, наверху загадочный незнакомец. И этот безумный хор. Он наконец рассмотрел певунов на площади.

– Ха! Ты не узнаешь меня, а, Роберт? – Нет. Волосы в основном светлые, но лицо древнее, как холмы. Только смех кажется знакомым. Спустя миг тот пожал плечами и взмахом руки предложил Роберту сесть.

– Я тебя не виню, – весело продолжал он, – но обратная задача распознавания решается без труда. Тебе повезло, Роберт, а? Похоже, терапия по Венну – Курасаве в твоем случае сработала на все сто. У тебя кожа выглядит лучше, чем в твои двадцать пять. – Старик провел по лицу рукой, испещренной пигментными пятнышками, и завистливо усмехнулся. – А как насчет всего остального? Ты какой-то дерганый.