Рождение Империи. Преемник магистра

Ярл Торд спустился с постамента и присел между Гудредом и Олафом.

– Нам многое еще стоит обсудить, молодой вождь. Оставайся у меня в гостях столько, сколько захочешь. Но для начала расскажи, как вы выжили на проклятом острове? После вести о нападении на деревню мы приплыли на помощь, но обнаружили лишь развалины и мертвецов, и они не спешили в Вальгаллу. С десяток ходячих трупов напали на нас и мы, потеряв несколько храбрых воинов, отступили, так и не найдя ни одного живого.

– Мне и нескольким воинам удалось увести из деревни всех, кто еще был жив на тот момент, и посадить на драккары. К сожалению, отряд, что прикрывал наше отступление, вместе с возглавлявшим его Асбьерном, был уничтожен. Когда я вернулся за ними, то обнаружил лишь трупы. Земля почернела от темной магии, а вся трава и деревья в округе превратились в тлен. Оставаться там не было смысла, и я решил отплыть на уцелевших драккарах. Перед тем как покинуть остров предков, мы еще плавали вдоль берега несколько часов в надежде подобрать тех, кому удалось выжить, но, увы, их было ужасающе мало. В тот день в Вальгаллу отправились многие, а еще больше так и не смогли попасть на пир к богам и теперь слоняются по острову в надежде полакомиться живой плотью.

– Я слышал, что на вас напал темный колдун?

– Не знаю точно. Я лишь видел черных, как смола, тварей, похожих на больших волков. Они за секунды разрывали воинов на куски. Кто ими командовал и был ли колдун вообще, мне не ведомо, – с горечью произнес Олаф и сделал глубокий глоток эля.

– А как сейчас обстоят дела на острове?

– Мы обосновались на другой стороне от вымершей деревни, а что касается мертвых, то они в первые дни нападали на наш лагерь, но были уже слабы и медлительны. Некоторые просто волочили свои кости, повинуясь неведомой силе и желанию впиться в живую плоть. Видимо, со временем темная магия потеряла силу, но при этом все так же ощущается в месте гибели деревни, так что одного удара топора по хрупкому черепу вполне хватает, чтобы усмирить нежить раз и навсегда. Надеюсь, они все же попали в зал павших воинов в Вальгалле.

Видя хмурое лицо Олафа, Торд ободряюще хлопнул того по спине и произнес, поднимая бокал:

– Хватит о прошлом, давайте выпьем за славное будущее.

Северяне подняли кубки и приложились к медовухе. Гудред довольно крякнул и вытер бороду тыльной стороной ладони.

– Что касается темного колдуна, тут нужно поговорить с Сигфусом, – продолжил ярл. – Ты уже был в Сиградде?

– Пока нет. Я рассчитываю, что наш поход будет удачным, и уже после него, с дарами и товарами для торговли и, что самое главное, в статусе ярла, я появлюсь перед конунгом Вагни, чтобы он утвердил мое право быть главой клана.

– Мудро. Кстати, а что бы вы делали, если бы я отказал? – Торд хитро прищурился.

– Я бы напомнил тебе о твоем долге клану Вебьернов, – заговорил Гудред. – Ты же не забыл, что именно Рольф, друид клана, спас твоего сына от лихорадки? Как я помню, твои же советники, готи[9], уже готовы были принести его в жертву Фрею[10].

– За что и поплатились. Я рад, что наконец могу выплатить долг, хоть и не самим Асбьерну и Рольфу, – понимающе кивнул ярл и продолжил, вставая: – Отдыхайте после дороги, а утром мы обговорим будущий поход.

С этими словами ярл отправился к своим воинам, а Олаф с Гудредом, переглянувшись, выпили и уже спокойно приступили к трапезе.



Тянуть не стали, и уже утром все вопросы по будущему походу были обговорены, а на следующий день молодой вождь со своими воинами отплыл домой. Олаф не хотел надолго оставлять своих людей, оттого и спешил на родной остров. Предстояло еще много работы по подготовке к походу.

Проводить гостей вышел сам ярл, и теперь он стоял на пристани, обдуваемый холодным ветром, и смотрел, как драккар скользит по изумрудным волнам, взбивая их в пену. Несмотря на конец весны, утро выдалось морозным, и Торд не пожалел, что прихватил с собой медвежью шкуру, подарок отбывших гостей. Выпуская клубы пара, словно загнанный вепрь, к ярлу присоединился его сын.

– Что думаешь, отец? – встав по правую руку от Торда, спросил Хрут.

– Видимо, сами боги послали их нам. Это награда за жертвы и дары, которые мы с лихвой приносим, – не отрывая взгляда от удаляющегося драккара, произнес ярл. – Уже осенью у тебя будет свой остров.

– Но ведь он проклят. Зачем он нам? – недоумевал Хрут.

– Я справлюсь с остатками темной магии, – прозвучал третий голос из-за спин Торда и Хрута.

Сын ярла не заметил, как к ним подкрался человек в свободных одеждах, со снежно-бледной кожей, черными, обведенными углем глазами и лысой головой, через кожу которой проступали контуры черепа. Орм[11] – последний готи на острове клана Хольми, жрец владычицы Хель[12].

– Судя по тому что Вебьерны живы и смогли вернуться на южный остров, боги снова благосклонны к ним, но метка Хель так и висит над кланом. Они должны умереть и попасть в Хельхейм[13].

– Смотри, готи, не ошибись, иначе разделишь участь своих предшественников и украсишь своей черепушкой стену врагов клана.

Ярл злобно зыркнул на Орма и тот, поклонившись, направился прочь, и Торд уже не увидел его довольной улыбки.

– Когда мы с новоявленным ярлом отправимся в поход, у него просто не останется людей на защиту поселения. Поэтому для охраны деревни мы предложим им своих, и даже если они не согласятся, у наших воинов не будет проблем со стариками, детьми и женщинами. Как только драккары скроются за горизонтом, они легко захватят поселение. Всех, кто не подчинится, убьют. Пока их самопровозглашенный вождь будет сражаться за нас на большой земле, его дом станет твоим. Ну а на обратном пути всякое может случиться с воинами Вебьернов и с драккаром. Он может попасть в шторм и утонуть со всеми, кто находится на его борту. Это если Олаф не погибнет в бою. Что тоже весьма вероятно.

Торд улыбнулся своим мыслям, и сын, видя довольного отца, заулыбался и сам, хотя перспектива жить на проклятом острове его не сильно радовала.

Ярл повернулся к нему и схватил его за плечи, сжав их словно тисками. Хрут невольно вздрогнул, когда увидел безумный взгляд своего отца.

– Запомни, сын: приумножай величие клана Хольми любыми доступными способами. А если они не совсем законны, то не оставляй свидетелей.

– Да, отец.



В начале лета, когда пришла пора собираться в поход, прославленный драккар был готов и снаряжен. Тридцать воинов с оружием, щитами, жаждой боя и добычи отправились к маленькому острову, который служил северянам точкой сбора всех кораблей, идущих в походы. Подготовка была тщательной, но краткосрочной, и лишь выбор команды стал для Олафа и Гудреда долгим и основательным. На этот набег молодой вождь поставил все, и потому нельзя было ударить в грязь лицом перед ярлом Тордом. Поэтому, не раздумывая, Олаф оставил на южном острове всех своих немногочисленных щитниц[14]. Они, может, и уступали мужчинам в силе, но точно не в свирепости и жажде боя, от того и были их лица злы и оскорблены решением ярла, но никто не сказал ни слова возражения. Олаф не хотел рисковать. Не все кланы согласны сражаться плечом к плечу с воительницами, тем более, что, когда молодой ярл гостил у Хольми, на военном совете не было ни одной женщины.

Так что костяк отряда сформировали из наиболее сильных и опытных бойцов, которые были в распоряжении Олафа. Дальше выбирали из более молодых и старых. Таких набралось больше, чем было необходимо, и потому пришлось бросать жребий. Хмурые воины, которым выпал жребий остаться на острове, присоединились к щитницам, сформировав тем самым небольшой отряд для защиты поселения. Особенно был расстроен Свен, который за весну успел обрюхатить двух свободных женщин и теперь, находясь меж двух огней, рвался убраться подальше с острова. Зная эту ситуацию, воины изрядно повеселились, а Олаф с серьезным лицом приказал горе-папаше остаться. Ситуация требовала решения, и молодой ярл дал Свену время, в надежде, что любовнички не поубивают друг друга.

С погодой повезло, и вот быстрый драккар, с красными щитами на корме, гонимый ветром, плавно скользит по водной глади. Воины, предвкушая славные победы и богатую добычу, громко смеялись и подшучивали друг над другом, а вот их лидеры были предельно собранны. Олаф и Гудред обосновались на носу их драккара и негромко переговаривались, обсуждая будущую стратегию.

– Ты не сильно опечален званием хевдинга? – затронул щекотливую тему старый воин.

– Нисколько. Я ожидал, что ярл Торд объявит себя главным в набеге, так что не был удивлен. Меня больше беспокоит место, куда мы плывем. Если я правильно помню, то там земли мелких танов[15] и добычи будет немного.


Олаф говорил, не отрывая взгляда от бьющей в борта воды.

– Да. По крайней мере, так было пять лет назад. Возможно, что-то изменилось или ярл Торд что-то знает, чего не знаем мы.

– Или просто не хочет рисковать и показывать нам места, которые они рассчитывают опустошить, не делясь с нами добычей.

– Я понимаю твои сомнения, но ярл Торд за долгие годы показал себя разумным правителем, и я доверяю его выбору.

– А я доверяю тебе, – повернувшись к Гудреду и улыбнувшись, произнес молодой воин.

– Я вижу Стейн[16]! – выкрикнул Эвар и указал в сторону горизонта, на фоне которого появилась небольшая точка маленького, не более двух миль в поперечнике, острова.

Причалили в небольшой гавани, которая отлично уберегала от ненужных взглядов и суровых ветров. Пополнили запасы воды и уже через пару дней, дождавшись и объединив силы двух кланов – Вебьернов и Хольми, корабли отправились на юг уже вместе. По пути им повстречалась не менее могучая кавалькада драккаров клана Аудун[17] и тут же запели боевые рога, приветствуя соседей. Они также шли в набег, но со временем взяли чуть западнее.

Корабли шли ходко, Ледяное море благоволило северянам, и было на удивление спокойным. Как говорилось в легендах, когда-то давно были настолько лютые зимы, что даже море не могло противостоять морозам и замерзало, покрываясь толстым слоем льда. С тех пор его и стали называть Ледяным. Со временем отношение к названию поменялось, ведь эти неспокойные воды часто испытывали мореплавателей, и слишком многих смельчаков они забрали в свою пучину. Но не в этот раз. После месяца качки, вкуса соли на губах и запаха морской воды на горизонте появился материк или, как было принято говорить у островитян, – большая земля.

Драккары доплыли до берега в целости и, немного пройдя вдоль него, пристали в подходящем месте с песчаным пляжем и лесом, уходящим ввысь по склону холма. Большая земля встретила гостей холодным пронзающим ветром и мелким, постоянно моросящим дождем.

– Хрут, пошли разведчиков по округе и организуй оборону, – взялся за командование Торд. – Олаф, займись организацией лагеря и отправь группу охотников за добычей, хочется уже горячего мяса поесть. Остальные пусть отдыхают после плавания, но чтобы не сильно расслаблялись, пока не вернутся разведчики с новостями.

Молодой вождь кивнул и направился к своим людям давать распоряжения.

В считаные часы был оборудован лагерь и выставлена охрана. Вскоре вернулись охотники с добычей, и словно тени вынырнули из белого марева тумана разведчики Хрута.

Пока обычные воины стояли в дозоре или отдыхали после плавания, командиры собрались на совет. Все устроились возле костра, под навесом из плотной ткани. Торд, его сын, Олаф и Гудред и еще пара хевдингов клана Хольми. Воины склонились возле видавшей виды неаккуратной карты, нарисованной на куске козьей кожи.

– Мы уже бывали в этих краях, – первым делом Торд обратился к Олафу с Гудредом. – В округе обычно располагается несколько рыбацких деревушек. Брать там почти нечего, но местный люд сойдет для жертвоприношения. Необходимо поблагодарить Ньорда за удачное плавание, и заодно захватим рабов. Как раз про одну такую деревню доложили наши разведчики. С нее и начнем. Воинам нужно размяться и поднять боевой дух.

Предвкушая забаву, Хрут скривился в ухмылке. Олаф считал, что можно обойтись и без лишних жертвоприношений и лучше сосредоточиться на более достойной цели, но он не в том положении, чтобы высказывать недовольство.

– Пойдем ранним утром, пока рыбаки не успели уйти в море.

– Гибель деревни может привлечь к себе внимание, и наше появление уже не будет сюрпризом, – все же высказал свои мысли Олаф. – Ведь рыбаки ловят рыбу не только на продажу, но и на стол местному тану.

– Ну и хорошо. Если хозяин не досчитается у себя на обеде пары рыбешек и решит узнать, что же случилось, то пришлет своих людей, которых мы встретим как полагается. Меньше воинов на стене его крепости – слабее защита.

– Тогда что помешает правителю попросить помощи у соседа?

– На этот счет не переживай, ярл Олаф, – специально выделил титул воина Хрут, – местные мелкие таны готовы друг другу глотки перегрызть за клочок земли. Ни один из них не ослабит себя, чтобы помочь соседу, скорее только дровишек подкинет в костер, когда крепость будет гореть.

Олаф лишь согласно кивнул. Судя по всему, клан Хольми не первый раз организует набег на эти земли.

– Ну что, Вебьерны, еще не забыли, за какой конец держать меч? – хохотнул один из хевдингов Торда.

Олаф напряг память, вспоминая, как зовут этого нагло скалящегося северянина.

– Уж точно не за твой, – хохотнул в ответ Гудред, – он, поди, обвис давно.

– Ну не знаю. Твоя жена не жаловалась.

Тут уже захохотали все, а Олаф вспомнил, что весельчака звали Аки. Он любил над всеми подшутить, так что молодой воин постарался в будущем быть аккуратнее в разговорах с этим хевдингом.

Утром отряд отправился к рыбацкой деревне, оставив лишь несколько воинов охранять лагерь и драккары. Эта незавидная участь постигла в основном воинов Олафа. Пока что ярл Торд его бойцов не жаловал. С одной стороны, Олаф его понимал, тот не знал, на что они способны, но разве захват рыбацкой деревни не лучший способ выяснить это и проверить их в бою? Так что молодой воин шел в строю, нахмурившись и чувствуя обиду за своих бойцов. Его догнал Гудред и, взглянув в его лицо, толкнул в плечо:

– Соберись, мальчик.

Старый вояка уже давно так не называл Олафа, и эта фраза подействовала отрезвляюще. Будущий ярл направил недовольство и злобу, накопившуюся в себе, на гнев и ненависть к врагу, пусть это всего лишь крестьяне и рыбаки.



Задуманное Дробышем удалось. Он уже неделю прикидывал и разрабатывал свой план. Каждый день он старался вести себя как обычно и при этом пытался стащить то, что не доел за ужином, приготовленным матерью. Она косилась на сына, будто что-то чувствуя и подозревая, но он как всегда начинал дурачиться, и мать сразу отвлекалась и, прикрикивая на него, старалась сделать голос максимально строгим, а сама не могла скрыть мимолетной улыбки. В итоге у него собрался приличный запас еды, которого должно было хватить на весь день. Головка лука, край булки, пара вареных картошин и свежие яйца, которые он аккуратно замотал тряпками, чтобы не разбить. Всю снедь он упаковал в сверток и спрятал за пазухой, подвязав рубаху холщовой веревкой.

Рано утром, пока сестры мирно спали в своих кроватях, а луна была единственным источником света, он выбрался на крышу их дома через чердачное окно. Стараясь удержать равновесие на мокрой от росы крыше, Дробыш, словно камышовый кот, не издавая ни звука, пополз на четвереньках к краю, где спустился на пристройку, а потом на деревянный забор. Как только его ноги коснулись земли, Дробыш замер, прислушиваясь к окружающим звукам. Не заметив ничего необычного, он помчался в сторону берега через густые кусты. Тут же его штаны промокли по пояс от мокрой травы, и холодное утро заставило Дробыша дрожать и стиснуть зубы, чтобы они не стучали.

И вот он на месте, а его план удался. Забравшись в лодку отца, он спрятался под тентом для защиты от дождя, оставив небольшую щель для обзора, и замер в ожидании. Он уже давно жаждал отправиться с отцом в море, доказать, что он уже взрослый и может помогать, и если ему это удастся, то папа будет его брать с собой каждый день и, возможно, они вместе поедут продавать улов в город. Дробыш никогда не был в городе, и от предвкушения заерзал на месте, заодно разминая затекшие ноги, но тут же замер, заметив приближающегося отца и его друзей, которые, так же как и он, готовятся выйти в море. Рыбаки проверили заготовленные снасти и сети, приманку и лодки на предмет течи и вот, помогая друг другу, столкнули лодки в воды Ледяного моря.

Дробыш, скрываясь в своем убежище, потерял из виду отца, когда тот с легкостью запрыгнул в лодку и встал у рулевого весла. Теперь мальчик видел лишь волны, набегающие на берег и вздымающие пену, другие лодки и рыбаков, которые еще не успели выйти в море, и неизвестных людей, неспешно движущихся по песку в их сторону. Дробыш постарался разглядеть их, но эти высокие, одетые в странные одежды или вообще голые по пояс фигуры точно были ему незнакомы. Люди остановились, повернулись в их сторону, достали из-за спин луки, натянули и отпустили тетиву. Утреннее, уже успевшее окраситься в оранжевый рассвет небо, расчертили черные иглы. Дробыш, насколько это возможно из-под тента, проследил за их полетом и вскоре услышал несколько глухих стуков о дерево.

Незнакомцы на берегу развернулись в другую сторону, снова вскинули луки, и снова черные иглы ушли правее от лодки Дробыша. Выполнив еще один залп, люди разделились. Часть осталась стоять, заставляя снова и снова петь тетивы, а другая часть, достав оружие, бросилась вдоль песчаного берега, но мальчик уже не обращал на них внимания. Он выбрался из-под тента, дрожа уже не от мокрой одежды и прохлады утра, а от осознания происходящего, и посмотрел на место рулевого. Три черные стрелы, с таким же смолянисто-черным оперением достигли цели, окрасив дно лодки красным.



Отряд северян, продравшись через редкий, но заросший кустарником подлесок, вышел к деревне. Как и говорил Торд, в поселении жили в основном рыбаки. Не больше десятка хлипеньких лачуг; то тут, то там были видны сети и лодки. Это место и деревней назвать было трудно. Никакой охраны, частоколов или рва. Даже забора, огораживающего поселение, не было. Воины залегли в густом кустарнике на краю леса, дожидаясь рассвета, чтобы лучники, посланные ярлом к берегу, видели свои цели. Как только первые лучи восходящего солнца окрасили небо в ярко-алый цвет, ярл Хольми пригляделся, выискивая возможную угрозу, но на глаза попадались лишь женщины, старики и дети, поэтому он дал команду атаковать.